Проект «Очевидцы начала войны», воспоминания жительницы Армянска
Усеиновой Софие 1925 г.р.

Война.
Война меня застала в Керчи, там был и мой отец. Мать была у сестры в Красноперекопске в гостях и там и застряла. В 1942г. зима была суровая. Сначала наши ее освободили, но – немцы снова вернулись. Отец ушел в Аджимушкайские каменоломни, там прятался, хотел и меня туда забрать. Однажды я попала в облаву. Вот как было. У меня была подруга Мария, дочь тети Шуры, она потерялась – не пришла домой. Тетя Шура забежала ко мне спросить о ней. По домам ходили немцы и всех захватывали. Нас погнали к толпе, которую согнали к рудникам. Там нас, девочек и женщин, отделили от мужчин и мальчиков. Их погнали в другую сторону, вероятно расстреляли. А мы, человек 60, женщины с детьми и маленькими мальчиками, стеснились на ул.Пирогова, потому что надо было пропустить немецкую колонну войск. У тротуара были ворота. Я проскользнула в них, а там яма от бомбы. Я туда влезла. А когда стемнело, из дома вышла женщина. Наверно она видела, как я пряталась. Она вытащила меня из ямы, накормила, уложила спать. Утром я ей говорю: «У меня отца расстреляли, мне надо к нему». Окраинами добрались до дома. Пришла тетя Шура, мы завернули отца, похоронили возле дома, так и лежит там. Марию она не нашла, та скорее всего попала в облаву. Возможно угнали в Германию. Тетя Шура забрала меня к себе. Вскоре мы пошли на Сенный базар менять вещи на продукты. И снова облава. Базар окружили немецкие солдаты с автоматами и собаками в 2 ряда. Молодежь хватали, грузили в большие машины и везли на вокзал, отправлять в Германию. Я попала в трудовой лагерь в Дральдцаген, где была по июнь 1943г. Это был женский лагерь. Он был окружен колючей проволокой, ночью освещался прожекторами, убежать было нельзя. Я уже почти умирала от голода, работать не могла. Каждую неделю приходила машина и увозила ослабленных и больных сжигать. Однажды нас 4 девушек тогда вывели: русская, украинка, татарочка из Симферополя и я, все ослабленные. Подвели к машине, хотели грузить. Но тут подошел хозяин инструментального завода, поговорил с охраной. Смотрит на нас и указывает на меня. Расписался на бумаге, привязал меня сзади к мотоциклу и повез, я почти ничего не понимала, что он говорит, только его имя Карл. Привез в деревню Гельсинги в 6 км от города, встретила полная женщина, беременная. Это была его жена Анна, 39 лет. Они поздно поженились, она ждала ребенка. Меня поместили в каморку, месяца 2 я ничего не могла делать, дадут поесть, потом я лежу. А когда окрепла, сама стала искать занятие: посуду вымыть, пол. У них было 7 коров и рабочий бык. Хозяйка научила меня доить коров, а в июне 1943г. у нее начались роды, и я приняла у нее мальчика. Назвали Иозефом. Ухаживала за ними, а потом почти до 2 лет воспитывала Иозефа (до июня 1945г.).
Однажды, осенью 1944г. мы собирали в поле картошку. Вокруг поля лес, и вдруг выходят 2 парня. Подходят ко мне, спрашивают: «Вы русская? Вы тут работаете? Мы русские, бежали из лагеря, три дня назад, во время американской бомбежки, ничего не ели, не знаем, где находимся». Я пошла к хозяину, они поговорили с женой, разрешили парней привести. Накормили и спрятали на чердак, где сено и яблоки. Мне было уже 18 лет, они были немного старше, на 2-3 года. У хозяев дом был большой, 2-х этажный, а под крышей чердак с окнами, там они жили всю зиму. Они открывали окошко, бросали мне сено для коров, а я на веревке поднимала им еду.
Война кончилась, мы оказались в американской зоне, нас собрали в пересыльный лагерь в г.Зиген, там были русские, поляки, французы. Всех их быстро репатриировали, остались советские. Началась эпидемия тифа. Американцы поставили огромные палатки на 100 человек. Я стала работать санитаркой, заразилась, сама проболела 3 месяца. Потом собрали всех крымских татар, погрузили в эшелон, повезли в пересыльный лагерь №52 г.Магдебург, где были и другие национальности. За 3 месяца увезли русских, украинцев, белорусов, а мы проходили чистку. Уже в конце октября 1945г. нас повезли в Ташкент (Узбекистан). В конце декабря привезли, оставили в здании вокзала, до середины января 1946г. Сидели в 6-м зале, было холодно. Приходили руководители заводов и забирали людей. Я попала на инструментальный завод.
В 1947г. я переехала в Бухару. Один человек дал мне адрес сестры. Она работала здесь воспитателем в детдоме. У сестры была дочь Шурочка, 3 года, потерялась, нашли ее в Самарканде, она от голода с раздутым животом. Я ее привезла через комендатуру в детдом, там осталась с ней работать, а сестра поступила на швейную фабрику работать, где больше платили.
У нас был двоюродный брат Асанов Ходжамет, в 1940г. его призвали на финскую войну, прислал письмо с фотографией и после этого потерялся. И вот однажды в Бухаре идем по улице с сестрой и видим мужчину. Сестра говорит: «Это наш брат!». Подошли друг к другу, стоим и молчим, потом обнялись и заплакали. Оказалось, что он воевал, дошел до Берлина, там был тяжело ранен. До 1947г. лежал по госпиталям, стал инвалидом 2-й группы. Его взяли на спецпоселенческий учет в Кашкагалинской области. Его жена попала в Ленинабад, ее сюда сослали из деревни Атай. Она пошла к своим родным в Ботаническое и ее сослали оттуда, а ее мать с дочкой остались в селе, поэтому они попали в разные места. Через год встретились. Брат поехал сначала к матери, потом к жене. Его дочь умерла впоследствии совсем молодой, на 2-м курсе пединститута. Только в 1956г. нас сняли с спецпереселения, а до этого нам надо было отмечаться в комендатуре. 47 лет я прожила в Узбекистане. Там у меня остались похороненными свекровь, муж, два сына, еще один – приемный, умер последним, в 1991 году. После чего я переехала в Армянск, на родину. 10 лет искала документы, что я была остарбайтером. Писала в архивы, но нигде я не была зафиксирована. Оказывается, что когда нас привезли в Узбекистан, нигде не записали, что я из Германии. Второй двоюродный брат Асанов попросил своего сына – следователя помочь. Он сказал, чтобы написали бургомистру того города, назвать хозяев, Карла и Анну Камф, их сына Иозефа. И вот из г.Ольпы прислали справку, я была в архиве зарегистрирована. Нашла и Иозефа. Родители уже умерли. Карл был 1900г., умер в 80 году, а Анна – когда Иозефу было 34 года, еще раньше отца. Родители много ему рассказывали, какая у него была необычная няня. И Иозеф нашел меня через бургомистра. В 2005 году получила от него письмо. Ему было 62 года. Эрик Штамм, его сосед, тоже меня помнит. Ему было тогда 8 лет, и у них в доме тоже работала русская девушка Катя. Иозеф и Гудрин приезжали ко мне, я возила их в Сакский район, деревню Глинки, к родственникам племянника, в татарский дом. Им все очень понравилось.

По страницам архива Историко-краеведческого музея Л. Варшавская.